Вероника

Попрощавшись с Кильдасом, Вероника в ту же минуту успела пожалеть, что их разговор как-то не завязался. Мужчина показался ей интересным, вот только… слишком уж нелюдимым. Впрочем, кому-кому, а не ей его судить. Сама такая.
Поправив на плече сумку, Эванес направилась к скамейке. В голову сразу же вернулись все мысли о свадьбе, как плохие, так и хорошие, из-за чего девушка лишний раз поморщилась. Не то, что бы ей была неприятна сама мысль об этом или она боялась, или была не готова… Просто само слово “свадьба” звучало скорее как приговор, а сама Ника чувствовала себя обменным товаром. Это никак не тянет на хэппи энд, которым заканчивается каждая вторая прочитанная ею книга.
Отсутствие чувств в этом случае не играло никакой роли даже для девушки, что уж говорить о ее родителях и родителях ее жениха. Сам жених – Доминик – юноша приличный, а значит все должно быть нормально. Должно быть.
“Вот только неискренний он. Неискренний и властный… - подумала Вероника, но даже будучи одна, она не смела сказать этого вслух. – а остальные… они будто этого не замечают.“
Присев на край лавки, Эванес достала книгу, а сумку положила рядом с собой. Она листала страницы быстро – не читала, но искала место, на котором остановилась. Ей не нравилось использовать закладки – они часто выпадают, еще чаще – теряются. А найти нужную страницу подчас гораздо легче, чем новую закладку.
- Интересно, что Крис обо всем этом думает? – даже когда читает, девушка не может до конца оторваться от своих собственных мыслей, и зачастую начинает говорить сама с собой. Брат никогда не высказывал своего отношения к происходящему, пытаясь казаться безразличным ко всему, но Ника могла с уверенностью заявить, что ему не все равно. Другие, наверное, сказали бы ей, что она слишком хорошо о нем думает… но себе она привыкла доверять больше. В конце концов, они прожили всю свою жизнь плечом к плечу, откуда же чужим знать, что у них обоих на уме?!
Девушка поймала себя за тем, что смотрела уже не в книгу, а в небо. Придерживая ее одной рукой на коленях, другой Ника теребила тяжелую сережку в ухе.
- Вероника мон Фе… фууу, как же безвкусно это звучит. – Она попыталась себя рассмешить, но смеяться совсем не хотелось. – А еще этот титул учтивости: “графиня”, беее.
А ведь любая девушка в ее возрасте была бы не против выйти замуж за состоятельного графа.
Честно говоря, она смотрела вверх для того, чтобы сдержать слезы. Ей хотелось рыдать от обиды, потому что вот так за нее уже давно все было решено. Она редко плакала, тем более по обиде – это была бы непозволительная роскошь. Она же обещала всегда улыбаться, как бы тяжело это не было… Подумав о том, что она совсем уж загрустила, Вероника порылась в сумке и достала оттуда альбом и карандаши. Ей нужно было отвлечься, а рисование – самый верный способ, занимающий не только мысли, но и время. Что рисовать - девушка думала недолго, всегда, когда возникала подобная дилемма, она рисовала брата.
Начинается это всегда одинаково: первыми - основные линии фигуры, потом наклон головы, прорисовка основных деталей с добавлением движения… Заканчивается же все тенями и более мелкими, незначительными деталями.
Кристиан всегда рисовался у девушки легко и быстро – настолько хорошо он был ей знаком. На рисунках всегда получались нужные выражения лица: обиженное и веселое, злое и добродушное, но всегда Крисовское, всегда в его манере… В этом частично была и его заслуга.
Как и ожидалось, на не очень детальный набросок у Вероники ушло не больше десяти минут. Вот только места свободного оставалось много, поэтому девушка, даже не задумываясь, решила нарисовать рядом с братом его нового друга – Кенши. По правде, дело это не из легких: Эванес познакомилась с ним только сегодня и еще не успела понять, что она за человек. Но была не была! Торопиться все равно некуда.
На прорисовку Вендетта ушло около получаса, и получилось даже похоже:
- Эй! – воскликнула Ника, заметив у нарисованных одну общую, не устраивающую ее деталь. – Ну хоть вы двое не хмурьтесь!
И она тут же кинулась поправлять недовольные лица. Пара штрихов, и что до Кенши, то это новое выражение лица шло ему куда больше, пусть оно и было нарисованным. Так он больше походил на себя.
- Надо будет обязательно им показать. – Проговорила она, закончив этот рисунок датой и росписью, и тут же перелистнула на следующую страницу. Здесь Вероника уже отдалась ощущению бумаги и карандаша и рисовала то, что рисовалось.
Получилась она, с собранными в элегантную прическу волосами, в длинном пышном платье, рядом с будущим мужем. Но как только до ее сознания дошло, что именно она нарисовала, резкая волна гнева с головой захватила ее, и резким движением нижняя часть этого листка была вырвана и сжата в кулаке. Спустя мгновение этот жалкий клочок бумаги уже горел алым племенем в руке девушки, что помогло ей кое-как успокоиться. В блокноте от последнего рисунка остались только лица Ники и Доминика.
С хлопком закрыв его, Эванес кинула все свои вещи в сумку и направилась по обратной дороге в город.

⋗⋗⋗